Анастасия, добрый день! Расскажите, как называется Ваша должность, и какова Ваша позиция на сегодняшний день.

Анастасия Колупаева: Я – руководитель коммуникационного направления корпорации «Баркли». Собственно, корпорация «Баркли» – это бренд, который строит недвижимость вот уже 25 лет. Соответственно, мы известны именно в этом сегменте. Но в большей степени «элитка» и делюкс-сегмент в недвижимости.

Тимур Асланов: Как Вы пришли в PR? Расскажите об основных вехах Вашей карьеры в PR?

Анастасия Колупаева: Ох! На самом деле у меня очень смешная история получилась. Пришла-то я PR лет так в 16 еще. Получается, это почти 15 лет назад, и частично занималась там рекламой. Но должность у меня звучала совсем иначе. И в какой-то момент, спустя энное количество лет первый муж мне сказал: «Настя, ну ты же не пиарщик». Я улыбнулась, подумала: «Интересно, почему не пиарщик? Я вроде бы пишу релизы, занимаюсь продвижением продукта, разрабатываю стратегии и прочее-прочее». А должность у меня – заместитель руководителя, как-то так она звучала. Надо что-нибудь придумать.

И я устроилась в компанию «Красный куб». Это ритейл. И должность у меня была – PR-директор уже. И, наверное, это из таких знаковых вех. Если посмотреть, с чего начинала, то это Ассоциация молодых предпринимателей. Мы тогда работали в тандеме с Владимиром Груздевым. После этого это, соответственно, была корпорация «ХОМА». Это лакокрасочная продукция, производство, то есть «могу писать любые тексты» это называется.

Соответственно, после этого уже было с нормальной позиции и с пониманием того, что я именно PR занимаюсь. «Красный куб» - агентство, коммуникационное агентство, там я была соучредителем на протяжении 5 лет. Это уже в недвижимости. И последний год вот я работаю в корпорации «Баркли». Начинала с позиции просто PR-менеджера. Как это часто бывает, ты приходишь, нужно проявить себя. Сейчас я руководитель коммуникационного направления. И в подчинении у меня уже несколько человек. До этого их не было. Не доверяли!

Тимур Асланов: Как Вы для себя определяете, что такое PR?

Анастасия Колупаева: Знаете, для меня PR – это в целом все, что связано с продвижением. Так получилось, что я достаточно властный человек. Наверное, именно поэтому для меня все, что связано с продвижением, частично это и реклама, и прямая реклама в прессе, и вообще любые коммуникационные посылы вовне, которые мы даем, не важно, какими инструментами мы пользуемся. Поэтому я считаю, что PR – это продвижение. Не знаю, личное продвижение, продвижение бренда, продвижение продуктов – выбирайте, что хотите!

Тимур Асланов: А как Вы близким объясняете, чем Вы занимаетесь? Тем, кто не в теме.

Анастасия Колупаева: Тем, кто не в теме… У меня недавно появилась такая новая история. Я говорю следующее: «Помните, как выбирали Трампа? А почему его выбрали? Ну, вот это моя работа». Ну так сложилось, просто корпорация «Баркли» частично, у нас не только PR-продвижение, еще GR. И, соответственно, для инвесторов продвижение. И здесь вот то же самое. Вроде бы это ближе, конечно, к GR, Трамп и все эти истории. Близким сразу становится понятно.

Тимур Асланов: И как они относятся к Вашей работе?

Анастасия Колупаева: Относятся не очень хорошо в том смысле, что меня никогда не бывает дома. То есть любая PR-профессия связана с тем, что у тебя огромное количество встреч, ты постоянно находишься в коммуникации, тебя часто не бывает вечерами дома. Ты ходишь на различные мероприятия. Вообще, если посмотреть мой Facebook, страницу в соцсетях, то кажется, что это такая легкая профессия. Ты постоянно где-то с бокалом шампанского ведешь диалоги с известными властными людьми, как вы в данном случае. И все думают, что я веду праздную жизнь и развлекаюсь. Но, по факту, это, конечно, не так. Поэтому близкие не очень довольны. Они меня видят в лучшем случае по субботам, а чаще всего по воскресеньям, и то, сонную, потому что спать когда-то тоже нужно.

Тимур Асланов: Какими качествами, по-Вашему, должен обладать настоящий пиарщик профессиональный сегодня?

Анастасия Колупаева: Самое главное – это гибкость ума, это креатив. Потому что есть какое-то известное выражение очень, что когда пытаются зафиксировать вообще PR-моменты и обозначить все это в теорию, это уже неактуально. В маркетинге то же самое. Вот так, как мы с вами определили, что для меня PR – это в целом продвижение. Возьмем стандартные книжки, Котлера того же самого. Получается, что когда ты ее читаешь – это уже все неактуально.

Я не знаю, я люблю приводить в пример, что, например, рекламу с Cadillac если помните, Sting, Desert Rose – известная песня, и там на протяжении всего клипа машина Cadillac мелькает. И после этого, насколько известно, это достоверный факт, уже только после этого его пиарщик или продюсер подошел и попросил у Cadillac денег. Сейчас это общеизвестная практика, это уже продакт-плейсмент, это инструментарий не PR, это, скорее, уже к рекламе относится, потому что все понимают, как это работает.

Но, соответственно, я считаю, что для пиарщика – гибкость ума, креативность, естественно, коммуникативные навыки для того, чтобы человек мог излагать свои мысли. Не важно, как – письменно или устно. Кстати, вот это тоже вопрос. Но об этом я, может быть, попозже расскажу.

Тимур Асланов: Коммуникативные навыки. А пиарщик может быть интровертом?

Анастасия Колупаева: Да, я уверена, что может. Вы знаете, например, как я себе подбираю людей в команду. Я неплохо излагаю мысли вербально, устно, но при этом я не очень люблю писать. Вот странно, парадокс! Казалось бы, пиарщик без умения писать – это вообще не пиарщик. Нет, я, конечно, умею! Но мне это стоит огромного количества усилий. Поэтому у меня, например, совершенный мой антипод работает. Это человек, который пишет тексты. Как я ее выбрала и за что? Я ее выбирала под функционал, потому что она прекрасно пишет комментарии, она гораздо лучше, чем я в некоторых аспектах, хотя бы потому, что у меня образование – «антикризисное управление» и журналистика, а у нее образование – филолог. Соответственно, она владеет несколькими языками, и она по-своему уникальна.

Все всегда зависит от целей. Если вы берете пиарщика под ту цель, что вам нужно огромное количество комментариев, и при этом необязательно их пристраивать. То есть, например, у вас известный бренд, у вас налажен поток, и так, в принципе, на вашу почту общую приходит большое количество запросов, то у вас может сидеть интроверт, который прекрасно напишет все за вас, все с вами согласует и отправит.

Если же все-таки вас больше интересуют такие коммуникативные навыки (новые знакомства, расширение горизонтов, может быть, поиск клиентов, делюкс-недвижимости), это важно, это в том числе делают пиарщики, тогда, безусловно, вам интроверт здесь не подойдет. Поэтому я убеждена, что все зависит от функционала, который назначается в компании. Маленькая это компания, большая корпорация.

Тимур Асланов: PR – женская профессия?

Анастасия Колупаева: Да.

Тимур Асланов: Почему?

Анастасия Колупаева: Хотя это странно – спрашивать у вас, потому что вы – пиарщик. Ну, мне кажется, просто на самом деле женской профессией называется та профессия, в которой большое работают преимущественно женщины. Скорее всего это женская профессия, потому что так исторически сложилось, что у нас коммуникативные навыки развиты лучше. Когда мы сидели в первобытных пещерах, нам нужно было договариваться с соседями, пока мужчины охотились.

Тимур Асланов: Молча охотились.

Анастасия Колупаева: Да. С другой стороны, я, например, точно знаю, что все пиарщики-мужчины, которые существуют в профессии, их достаточно большое количество, они стопроцентно: а) больше зарабатывают; б) их, кстати, больше ценят. Ну, во многом, наверное, это связано с тем, что как раз таки они проще доносят свои мысли, они более логичные, более четкие. Поэтому, опять-таки, здесь все зависит от профессии. Ну, не от профессии, а от целей. В общем, все зависит просто от целей корпорации или от целей личного бренда, когда тебя нанимают как сотрудника. Но я уверена, что профессионализм – это такое бесполое понятие, и может быть профессионалом как женщина, так и мужчина. Ну, женщина просто сложнее. Но это во всех сферах, потому что у нас чувство вины, дети немножко мешают. Декрет по два года.

Тимур Асланов: Есть такой острый вопрос, который постоянно муссируется в среде пиарщиков, «измерение эффективности PR» – как измерить, можно ли измерить? Как Вы для себя решаете этот вопрос?

Анастасия Колупаева: Вы знаете, для меня все просто. То есть если все-таки говорить о том, что PR – это конкретное продвижение продукта или объекта, то тут все просто – количество публикаций. Вот ты пришел, было двести, стало две тысячи – в разрезе год, например, или стало три миллиона, не важно. Это первое. Один из инструментов, самый такой, мне кажется, очевидный.

И дальше, естественно, ты смотришь качество. В том смысле, что, может быть, директор не совсем понимает. То есть вы можете тут похитрить. Если вы только начали работать, у вас, может быть, второй эшелончик, релизоприемники, ну что уж лукавить. А если ты уже профессионал в своем деле и прочее, то ты смотришь, соответственно, на уровни и на эшелон, что это первый, что это действительно знаковая публикация и прочее, известные какие-то каналы. Вот таким способом. Это первый.

А второе – если ты продуктовый PR, а не личностный или не бренд, потому что все-таки мы говорим здесь, наверное, в первой части о репутации, что все-таки все дружно в России поняли, что PR – это не просто количество публикаций ежесекундные, ежеминутные, ежегодовые, а все-таки это работа с репутацией, с тем, что с тобой будет через два-три года, через пять лет и прочее.

Вот если говорить не об этом, тогда это продажи. Ну вот, например, у нас делюкс-недвижимость. Мы вывели такую особенность, что продажа осуществляется посредством мероприятий. Как это ни странно, мероприятия относятся у нас в направление PR. И я занимаюсь, именно не спикерством, а я имею в виду мероприятия для клиентов локальные и прочие. Это делает PR-направление. Или участие в знаковых мероприятиях каких-то, «Клуб 418». То есть там, где мы можем найти нашу целевую аудиторию, потому что все, как всегда, упирается в то, что ты ищешь целевую аудиторию и цели вообще, для чего тебе это нужно.

Соответственно, измерение простое, продажи после мероприятия, значит, PR-специалисты сработали хорошо, выбрали правильное мероприятие, мы туда интегрировались с нужными инструментами, и пришли клиенты. Нет – значит нет. Все, публикация мероприятия.

Мне кажется, сейчас вообще все идет к тому, что все зарабатывают. В конце концов, это бизнес! Поэтому все перемешалось как-то: маркетинг, понимание PR. PR вышел вообще за пределы понимания того: вот это реклама, это платно. А вот мы PR, мы бесплатно.

Я всегда вспоминаю историю, когда как раз Ассоциация молодых предпринимателей, по-моему, первый мой босс меня позвал, говорит: «Насть, слушай, ты знаешь, ты как-то все маркетингом занимаешься, мне кажется, а я хочу, чтобы ты занималась PR». Я говорю: «В смысле? Что вы имеете в виду?» Потому что мне казалось, что я именно этим и занимаюсь. Он говорит: «Ну, это то же самое, только бесплатно». Вот у нас энное количество лет, не знаю, согласны вы со мной, Тимур, или нет, у нас энное количество лет было такое понимание, что PR – это все, что бесплатно. И не важно, что ты делаешь. То есть если ты полосу получил, как PR-бонус, это хорошо, ты сработал. Если нет – то, соответственно, это не считается.

Сейчас уже от этого все уходят, понимая, что это все-таки более широкое понимание, что это работа с репутацией, это работа с ТОПами компаний, это работа с тем, что будет с тобой через 10 лет. И, соответственно, маркетинговые инструменты очень перемешались.

Я тоже вспоминаю всегда историю, например, почему в том же самом метро мы часто видим рекламу каких-нибудь BMW, очень статусных машин. Вроде бы, казалось, там нет целевой аудитории, но это прямая реклама, люди платят за это деньги. Но почему? По сути, это все равно коммуникационные посылы, потому что через 20 лет человек вырастет, и он будет хотеть почему-то BMW или Bentley. Это абсолютно не имеет значения, какую машину. В общем, кто лучше работал с нативочкой, того и тапки.

Тимур Асланов: Система KPI в Вашей компании для PR-службы как строится?

Анастасия Колупаева: У меня система KPI завязана как раз таки на количестве цитируемости. И при том, у нас разделено. Первый эшелон, второй эшелон. У меня разделено по объектам. Естественно, туда не идут в расчет все платные публикации. PR-бонусы, иногда мы хитрим, туда засчитываем. Но мы стараемся генерить хорошие качественные инфоповоды, вот они считаются KPI. Соответственно, у меня есть второй блок – это всякие SMM, соцсети и прочая история. Там достаточно просто. Это даже больше не для меня, а для моих подчиненных, потому что у них есть количество постов, которое они должны сделать.

И третий блок у меня – это ивент. Опять-таки, это количество, мы определяем, какое, какое бы лучше. То есть мероприятия, с которых мы найдем клиентов непосредственно. Так, мне кажется, предельно понятно и честно, главное. В принципе, не обманешь. При любом раскладе очень удобная система.

Я когда пришла, мне сказали: «Покажи себя». Я сказала: «Ну, давайте сделаем такие KPI. Я их не боюсь. Вот у вас было, вот это будет». У меня руководство тогда удивилось. В принципе, у меня бренд очень известный. И у меня прекрасный абсолютно спикер, и первый на тот момент. Сейчас мы уже занимаемся раскруткой нескольких других. Они тоже уже достаточно известны за этот год. Но в целом все публикации, все это разбито на блоки. И раз в квартал, соответственно, KPI у нас высчитывается.

Тимур Асланов: Мы говорили про PR-бонус. У многих пиарщиков, особенно в регионах проблема. Они делают какие-то ивенты или что-то еще, какие-то придумывают инфоповоды. Инфоповоды могут быть интересными, СМИ про них пишут, а бренд вычеркивают. И все спрашивают: «А что с этим делать?»

Анастасия Колупаева: Вы знаете, это вообще особенность регионов. Я, честно говоря, для меня, я сейчас, слава Богу, работаю с Москвой. Мне, честно говоря, в этом немножко повезло. Потому что с регионами я работала, когда у меня была как раз компания по рекламе. Ой, Господи, коммуникационное агентство. И часто с этим сталкивались. Но я поняла одно, что, например, такое вообще понятие как инструментарий, как пресс-релиз, оно себя изжило. Если ты не «Газпром», то твои пресс-релизы, в принципе, никому не нужны. Особенно если ты маленькая компания какая-то в регионе. Поэтому я считаю, что людям, которые работают в PR-профессии, особенно сейчас в регионах, им нужно делать то, что мы делали 10 лет назад. Мы просто объясняли всем, приходя на работу, что ты делаешь, ради чего ты здесь присутствуешь.

И не бороться с этим, потому что с этим бороться сложно. Там действительно небольшие обороты, денег не так много, поэтому нужно просто заниматься образованием руководителя своего, объяснять ему: «Лучше вот здесь вложить небольшие деньги, потом ты получишь какой-то фидбек стопроцентно, чем не вложить». Потому что поломать эту систему, я думаю, вряд ли… Я не знаю, может быть, у Вас другое мнение, кстати.

Тимур Асланов: Да нет, систему поломать – это очень сложно.

Анастасия Колупаева: Поэтому мне кажется, что лучше заниматься образованием каким-то и ставить по-другому задачи. Как это преодолевать? Вы знаете, мы преодолевали не мытьем, так катаньем. Если очень захотеть, можно в космос улететь! В общем, ты придумываешь просто более аналитические инфоповоды, ты пытаешься где-то схитрить, чтобы не вычеркивали твой бренд.

Очень сложно вычеркнуть, например, такой инфоповод, не знаю, его можно в "Ведомости" пристроить, что одна компания поглотила другую за такую-то сумму. Очень сложно! Не вычеркнут стопроцентно. Поэтому вот здесь такая же история. Находить инфоповод, который потом, мне кажется, как вариант, можно использовать всякие социальные тематики, потому что здесь есть шанс – может быть, да оставят. И уже просто…

Тимур Асланов: Чаще не оставляют. Компания такая-то провела чемпионат среди детей, прошел чемпионат среди детей компании.

Анастасия Колупаева: Соответственно, просто здесь нужно коммуницировать уже со СМИ, объяснять. Знаете, здесь уже некоторые такие уловки идут. Я помню прекрасно эту историю, когда говоришь: «Слушай, ну поставь, ну, пожалуйста. Я тебе на 8 Марта что-нибудь пришлю. Мы сходим с тобой…».

Тимур Асланов: Он говорит: «А у меня рекламный отдел». Берет на карандаш.

Анастасия Колупаева: Да. «Давай что-нибудь придумаем». Но, с другой стороны, просто я такой максималист-человек, и даже регионам, я считаю, зачем вам PR во вторых эшелонах, вам ничего не даст. А в первых эшелонах при хорошем инфоповоде они сейчас и так берут бренд, они его не убирают.

Плюс, окей, не можете вы за счет пресс-релизов выходить, ну забыли про этот инструмент, меньше его используйте. Комментарийка! Прекрасно вообще! Мне кажется, самый простой способ попасть в первый эшелон – это давать хорошие комментарии. Как только у тебя спикер примелькается, а спикер мелькает все-таки всегда с брендом, после этого уже твои релизы хотя бы люди будут проще воспринимать. И дальше уже как-то себя продашь. Можешь делать вид, что у тебя очень много денег. Через какое-то время тебе обязательно поверят. Ну вот! Я надеюсь, журналисты нас не смотрят.

Тимур Асланов: Смотрят. Как, на Ваш взгляд, изменилась вообще отрасль за последние годы и профессия? Какие инструменты, пресс-релиз, понятно, какие еще инструменты уходят, и пора их выбрасывать на помойку, и какие, наоборот, пришли, на что обратить внимание?

Анастасия Колупаева: Вы знаете, мне кажется, что все так перемешалось в последнее время. Я, например, когда пошла на вторую «вышку», вторая «вышка» у меня журналистика после «антикризисного управления», это уже был осознанный выбор. Хотя я не понимала, зачем. Да, понятно, тебя никто не научит писать, на факультете журналистики этому не учат, по большому счету, но у меня был интересный диплом. Я все как-то раскручивала с этой точки зрения. Я выбрала диплом под названием «Мультимедиатизация в жанре травелог».

И вот сейчас мне кажется, что за 10 лет отрасль изменилась так, что все ушло в мультимедиа. Понятное дело, что газеты вроде бы есть, но тираж их резко сократился, или они преувеличивают, не в таком количестве. Понятное дело, что «печатку» уже люди практически не покупают. Либо все дублируется в Интернете. Соответственно, все инструменты, связанные с соцмедиа, с digital вообще продвижением, и, так или иначе, несмотря на то, что вроде как таргетинг, все это платное и прочее, я этим занимаюсь, на что бы я сделала акцент? На YouTube.

Правда, мне кажется, что поколение Z исключительно живет в этом мире. Им уже бумажечки пощупать не так важно. И у меня такое ощущение, что через 20 лет это может вообще отжить себя. Нет, может быть, наоборот, начнут ходить в библиотеки и трогать книжки, потому что они будут очень дорогие. Но при этом, их будет проще купить и скачать дешевле в iTunes, и, соответственно, пользоваться будут этим.

И также произойдет то же самое с прессой, с профессией пиарщика. То есть тебе придется жить в таком контенте. Потом, что еще изменится. Изменится количество. То есть у нас такое огромное количество информации на людей, просто атакуют, что они перестают воспринимать. Они перестают воспринимать рекламу прямую, уже перестали. Потому что когда у вас висит там, там, там, у нас, кстати, здесь нет бегущей строки?

Тимур Асланов: Нет.

Анастасия Колупаева: Это здорово! По-честному. То есть когда у тебя огромное количество, ты перестаешь это воспринимать. При том, это все стоит совершенно не копейки. Но при этом, нативная реклама тоже уже не совсем действует, потому что все уже тоже давно изучили. Все достаточно умные люди, изучили всю вот эту историю, что если у тебя написан очень красиво текст, и где-то прошел бренд, три строчки про него – все понятно.

Соответственно, мне кажется, еще изменится в сторону, уже изменилось, все начинается с личности. То есть сейчас, если взять Instagram, то это абсолютно личные продажи. Там практически не работают продажи через магазин, если ты их ведешь. Но при этом работают – вот личность Маша, Даша, Глаша. Эта делает фенечки, другая делает еще что-то, и вот так продается. Даже товары из Китая, которые можно купить за 100 рублей, очень долгое время в Instagram можно было через личную продажу увидеть.

Поэтому мне кажется, личные продажи – это изменение, мультимедиатизация в любом его виде. То есть все, что вы считаете. YouTube – да! Точно нужно усекать количество информации, делать как-то это сжато. Но я надеюсь, мы не перейдем на формат общения «Твиттером», очень надеюсь, с журналистами. Хотя все к этому идет. Сейчас что мы делаем? Сейчас мы не звоним…

Тимур Асланов: от букв на эмодзи.

Анастасия Колупаева: Facebook, эмоции. Но почему-то я думаю, что к этому придет. Потому что я посмотрела, если вернуться, мультимедиатизация, жанр травелог, что с ним происходило, не знаю, раньше писали путевые заметки. Их прям публиковали, очень долго все это шло, и прочее.

Потом что, потом у нас появилось телевидение, новый инструмент. Соответственно, появились передачи. Сейчас передачи, даже если Вы посмотрите, которые были передачи часовые, сейчас их сокращают до 15 минут. У меня есть понимание того, что они скоро сократятся до минуты. Просто в клипах.

Мне кажется, нужно обратить внимание на Японию. У них, конечно же, тоже свои перекосы идут очень явные, но если посмотреть на Японию, как они живут, как у них устроен вообще PR, как у них устроена мультимедиа, и как они воспринимают мир и все остальное, все идет к этому. Но мне очень печально. Я надеюсь, что Россия до этого не дойдет, честно скажу. Мне бы хотелось, чтобы мы остались такой широкой русской душой, чтобы мы любили поговорить за жизнь.

Если Вы посмотрите «фейсбучные» посты, например, мои личные, я пишу такие посты. Мне кажется, интересные. Их читают, потому что это русское такое – изложить, проговорить.

Тимур Асланов: Поговорить – да.

Анастасия Колупаева: Да, будем надеяться, что останется это. Очень.

Тимур Асланов: Ну и маркетинг-влияние. Через лидеров мнений, через каких-то популярных блоггеров.

Анастасия Колупаева: Да, я про самое главное забыла, наверное, что вот YouTube. Ну я просто сказала, что YouTube, как канал, блоггеры… Как у нас взорвало… Я не знаю, можно ли говорить, те же каналы Дудя, просто взорвали. Мне вообще кажется, что PR – это все, что связано с информационным взрывом. Вот как пишут. Если ты делаешь информационный взрыв, это PR, наверное. А все, что до – ну, это, как бы себя не обидеть, это твоя текучка, без которой вроде как нельзя. Но возвращаюсь к цитате, которую я говорила, но еще раз сказала Вам до, то, что было. Мне кажется, как только PR попытаются опубликовать в книжки, этот инструмент уже не работает, или маркетинг.

Вот здесь то же самое. Как только это пытаются… Может быть, получится что-то новое. Баттлы, которые сейчас появились, Оксимирон, вот эта вся история, казалось бы, это вообще не на наше поколение, но наши это тоже смотрят. Такое количество просмотров. Поэтому, наверное, видео-контент. Через мнения, через транссеттеров – да, стопроцентно. А как по-другому?! Хотя, наверное, тоже люди пресытятся.

Тимур Асланов: Потом придет что-то на смену. А вы сейчас используете эти инструменты в своей работе? Тот же взрывной PR, тот же YouTube?

Анастасия Колупаева: Да-да, но вот сейчас на самом деле у меня будет очень красивый проект, просто рано мы пришли. Я надеюсь, что мы его запустим. Собирались как раз в марте. Мне кажется, это то, что нужно! Это как раз YouTube, но это не через блоггеров, потому что, Вы знаете, бренд «Баркли», ему 25 лет, к нему бережно относятся с той точки зрения, что даже коллаборации… Коллаборации даже уровней каких-нибудь автомобилей нам не подходят. То есть мы подходим очень аккуратно. Поэтому все это поколение Z, особенно с недвижимостью. Для недвижимости это вообще очень сложно, в принципе, потому что не B2C-продукт. Если бы ты занимался телесвязью, или банковский сегмент, это немножко другая история. У них все проще, они все равно, так или иначе, взаимодействуют с потребителем. А мы, конечно, не взаимодействуем, но у нас очень большой сегмент для B2B-сообщества. Квартиру человек себе покупает, хорошо, если два раза в год или три раза в год. Это хорошо.

Тимур Асланов: В год или в жизни?

Анастасия Колупаева: В жизни. Вот, видите, в жизни.

Тимур Асланов: Три раза в год – это не то.

Анастасия Колупаева: Ну, я уже про делюкс-аудиторию, она себе может и три раза в год позволить. Нет, если в жизни человек покупает. То есть такой достаточно длительный период реализации. Поэтому такой известности, и в компании многое меняется, и все остальное. Но это немножко другая работа с брендом. Забыла, к чему я вела.

Тимур Асланов: Говорили про взрывной PR.

Анастасия Колупаева: Соответственно, здесь мы подходим просто очень аккуратно к самому продукту. И мы хотим сделать красивую историю, потому что есть наши конкуренты, я не буду их сейчас называть, не совсем конкуренты, у нас не смежные сегменты, но вот они, например, взрывают регулярно и постоянно. Вы билборды их видите стопроцентно. Но это вызывает, скорее, отторжение от бренда. И я уверена, что с продажами у них тоже нерадостно. Вот мы делаем такую историю. Это будет YouTube. Это никакие не блоггеры, потому что мы не нашли блоггеров, которые могли бы про нас рассказать.

Тимур Асланов: «Я купил квартиру. Вот, посмотрите!»

Анастасия Колупаева: Так бы не хотелось. Нет, будет абсолютно деликатная история с нашей коллаборацией. У нас есть объект, который… Не знаю, могу ли я говорить про объекты. «Баркли Галлери», который делюкс-дом, который находится рядом с Третьяковской галереей. Мы в партнерстве с ними. Соответственно, у нас там 906-го года фасады, оформление и прочее. Вот мы подумали, это как раз русский сезон, Дягилев, балет. И мы все это совместили. И получилось красиво.

Понятное дело, что для поколения Z, может быть, это не сработает. Но это стопроцентно будет красиво. И я надеюсь, что это будет иметь вирусный эффект. Я не надеюсь, я уверена, потому что мы это уже посчитали, подумали, как. Неспроста этот проект делается достаточно давно. Я считаю, что все информационные взрывы, волны, все, что происходит, это к нам.

Тимур Асланов: А вы как себе определяете свою целевую аудиторию в лакшери-сегменте? Поколение Z вообще относится к вашей аудитории? Но они ведь не покупают, наверное, квартиры в основном?

Анастасия Колупаева: Вы знаете, я всегда разделяю. Когда я пришла в компанию, нормальный пиарщик, что он делает? Он пишет, в принципе, стратегию. Стратегию продвижения для бренда, стратегию продвижения для продуктов, коммуникационные отдельно еще под всем этим. Если даже она есть, все равно ты ее дорабатываешь, смотришь, потому что не важно, сколько бренду лет. И предлагаешь, какими инструментами и куда ты можешь делать.

Так вот здесь происходит такая история, что в продуктовом PR у меня, например, целевая аудитория одна. Потому что у меня есть как сегмент делюкс, так и «комфорт плюс». Если посмотреть на бренд, то два года назад у нас не было «комфорт плюс» и премиум. Соответственно, у нас целевая аудитория была, в принципе, такая узко сегментированная. Было точно понятно, был целевой портрет. И даже не под продукт, а под бренд.

Сейчас линейка расширилась. Соответственно, мы выходим на новые рынки, на новые горизонты. И целевая аудитория тоже изменилась. Соответственно, я пишу под каждую целевую аудиторию коммуникационный посыл. И под этот коммуникационный посыл мы уже разрабатываем сетку продвижения, будь то ивенты, будь то релизы, статьи и все остальное. И получается такой микс.

В этом плане PR-директор очень здорово работает. То есть когда ты работаешь не в маленькой ячейке, а все-таки директором, потому что ты чуть-чуть подальше это все видишь, чуть-чуть сверху, у тебя огромное количество инструментов. Например, у нас сейчас есть некие сложности с одним из объектов. Там нужно сидеть тихо, как мышки, просто потому, что нужно, чтобы достроили все в срок, сдали все в срок. И так далее.

Поэтому я могу сделать акцент на продвижение другого продукта или продвижение бренда, поработать с другой целевой аудиторией. И ничего страшного! Здорово! В программе все предусмотрено. Целевая аудитория всегда зависит исключительно от того, что мы делаем.

У меня это люди, получается, на данный момент это чаще всего люди, которые способны купить недвижимость. Или в перспективах, или купят. Поэтому поколение Z мне тоже уже интересно.

Тимур Асланов: Ну, Z – это дальняя такая перспектива.

Анастасия Колупаева: Да, но не настолько, потому что есть родители. Ну вот, например, он посмотрел какую-то передачу на YouTube. Ему через 10 лет будут покупать что-нибудь. Давайте все-таки смотреть более реалистично. Я работаю в Москве. В Москве у нас чаще всего изначально первое жилье если покупается, то оно идет либо в ипотеку, либо как, и родители имеют непосредственное участие при покупке этого жилья. Но редко бывает по-другому. Это, скорее всего, исключение из правил, чем правило.

Соответственно, через 10 лет они ему будут что-то покупать. И если даже сейчас человек что-то увидел и сказал: «Ты знаешь, я там комплекс видел». И так можно достучаться до той целевой аудитории. Плюс, родители могут смотреть себе жилье второе уже. Может быть, они хотят выехать за пределы Москвы. Соответственно, они могут себе вторую недвижимость покупать, либо просто менять первую на вторую. Можно достучаться, мне кажется. Но нельзя не использовать этот ресурс.

Просто я считаю, что, наверное, для этого именно поколения не стоит вкладывать большие средства. Нужно делать все на креативе. Вообще, я считаю, что все-таки когда не совсем изведанная дорожка, то чтобы это пролоббировать и донести боссу, нужно просто все-таки пользоваться старым методом, что PR – это все без денег. Попробовать сделать сначала, показать, что это работает, и после этого уже пользоваться инструментами. Так не страшно совершать ошибки, по крайней мере.

Тимур Асланов: Успех работы пиарщика во многом зависит от того, насколько шеф понимает вообще, чем занимается пиарщик, зачем нужен PR, и насколько он в этом разбирается. Как ваши взаимоотношения строятся с руководителем в этом плане?

Анастасия Колупаева: Мне очень повезло в том смысле, что у меня есть акционер, который работает с брендом уже 25 лет. И я Вам могу сказать, что он больше понимает в PR, чем мы все вместе взятые. Просто хотя бы потому, что он в этом живет, интуитивный и все остальное. Понятное дело, что просто он может делать не на это акцент, потому что ему не до этого. У него огромный пласт решения задач, возможно, более важных, на которых он хотел бы сосредоточиться. Поэтому взаимопонимание с ним вообще прекрасное.

Есть спикеры, которые пониже, или есть управленец у нас, который ведет, собственно, и занимается управлением вообще компании. Он, может быть, не так понимает и разбирается в PR, но здесь для этого и наняли меня. То есть для того, чтобы я могла просто показать инструменты. Хотя за год тоже уже, мне кажется, прекрасно все понимаю. У нас, правда, все легко.

Я просто когда прописала свои стратегии, объяснила, что я хочу, как я это вижу, после этого мы все проговорили с боссом одним, со вторым, обсудили, кого из спикеров мы будем выводить на арену для усиления бренда, и стали действовать в этом направлении. До «антикризисного PR» все достаточно легко.

Тимур Асланов: А антикризисный?

Анастасия Колупаева: «Антикризисный PR», у нас просто так сложилось, что в декабре 2017 года у нас была такая черная атака на наш бренд. Но пиарщик должен к этому нормально относиться. Конкуренты, всякое бывает, много чего делают. Это нормальная работа, ничего сверхъестественного в этом нет. И, наверное, хорошо. То есть когда тебя слишком много. Вы знаете, есть очень известная цитата, я ее люблю, только я не помню, кто ее сказал, что не важно, что о вас пишут, главное, чтобы не в черной рамочке. Или некролог.

Тимур Асланов: На эту тему у меня тоже был заготовлен вопрос. Вы считаете, что негативный PR тоже продвигает?

Анастасия Колупаева: Да, я считаю, что можно.

Тимур Асланов: И в вашем сегменте в том числе?

Анастасия Колупаева: Да, нужно просто с этим аккуратнее работать. Ну вот даже на нашем примере, у нас в декабре была цитируемость, спасибо большое конкурентам, примерно такая, которую мне стоит больших трудов обычно поддерживать, особенно, например, летом, когда мы понимаем, что летом все идет на спад. А у нас она была с легкостью и в два раза. Почему?

Не потому, что они большие молодцы, нет. Негатив занял половину от этого. А мне пришлось это отрабатывать. Но на самом деле отрабатывать негатив иногда даже проще, чем сгенерить какой-то новый инфоповод. Поэтому да. Кто-то читает одну статью, а кто-то читает другую. Если у вас не по всем фронтам, а это очень дорого, если это особенно черная история какая-то, черный PR, это дорого, тебя не запустят во все эти истории. Соответственно, ты дальше уже отрабатываешь. У тебя в одной статье так, в другой так. И если у тебя человек смотрит со стороны на твой бренд, то у него информационные потоки, все равно у него нет такого явного.

Плюс, здесь еще вопрос, как ты работаешь с негативом. Мы всегда знаем, когда выходят черные статьи. Если это хороший журналист и первый эшелон, мы всегда об этом знаем. Здесь уже вопрос просто пиарщика. Я, например, четко знала, что выйдет, когда выйдет, и про кого. И мы уже говорили, чтобы было по-честному, какие-то острые углы были сглажены, и прочее. Не всегда это возможно, конечно, но это хорошо. Поэтому, да, я за черный PR.

Но вот здесь у нас с боссом, кстати, немножко расходятся мнения. Мне кажется, им было бы спокойнее, если бы этого не было. Они бы жили и радовались спокойно. Но, с другой стороны, я считаю, что это стимулирует. И любые какие-то такие истории, особенно, если они необоснованные, это хорошо. Потому что ты всегда можешь доказать или показать, что у тебя все прекрасно, запустить новый проект, сделать хороший ивент. Или вот как мы сейчас на YouTube сделаем очень ярким, мы покажем: «Нет, ребят, все неправда. Правда, у нас все хорошо. Все настолько хорошо, что мы такие креативные, что-нибудь придумываем».

Мне никогда не приходится врать как пиарщику. Я очень люблю то, что я продвигаю. Если я вижу, что это не очень, я за это не берусь. Правда, мне немножко повезло. А еще, просто вопрос к личным позициям. Если что, я не боюсь и говорю: «Нет, нам не по пути, наверное, тогда не будем работать, я уйду». Здесь то же самое. Просто изначально поговорила с боссами. У меня каждый босс педант в плане продукта, который он производит, и очень щепетильный. Не важно, делюкс они делают сейчас или «комфорт плюс». Почему «комфорт плюс»? Хотя у нас там Новая Москва, не так близко, «Медовая долина», второй объект. Очень все щепетильно. Там лучшего качества производство, там прекрасные архитекторы это делали, там отделка, она дизайнерская, а не просто абы какая. В общем, они подходят ко всему этому. Поэтому продвигать всю эту историю – это одно удовольствие.

Мы запускали несколько линеек рекламных для «Медовой долины», мы запустили проект для «Баркли Галлери». И, вообще, «Баркли Галлери», если посмотреть, все продажи, как я говорила, идут через ивенты. Например, за год, я недавно подводила итоги, из серии «мы потратили столько-то, пришло столько-то, что из этого получилось». Но я знаю, что в «Баркли Галлери» у нас продано сейчас больше уже 50% всех площадей. При этом, мы недавно еще запустили пентхаусы. Кстати, у нас новые пентхаусы. Но они будут потрясающие. В общем, короче, с пентхаусами мы тоже сделаем очень красивые всякие истории в Forbes. При том, абсолютно тоже бесплатно. Я понимаю, как можно это вывернуть, что такого на рынке нет. Поэтому у меня легко. Я горжусь любым проектом, особенно тем, что я делаю сейчас.

Если посмотреть на личный бренд, например, как мы продвинули одного из спикеров. Точнее, в большей степени мы продвигали в последнее время двоих. У меня Леонид Казинец, очень известная личность, очень знаковая, очень яркая. Это уже меньше в моей вотчине, это GR-специалисты. Когда они этим занимаются, потому что немножко другое, там более детальный подход нужен. Мы продвинули Александра Сергеевича Красавина, которого не все знали по рынку, а сейчас он на 22 месте в рейтинге GQ.

Это, кстати, тоже моя маленькая гордость.

В чем кайф работы PR-специалиста? Когда ты приходишь и занимаешься продвижением бренда, в любом случае, продвигать бренд без говорящих голов, условно, в нашей среде, мы говорим так немного некрасиво, но все же это правда, ты смотришь на твоих спикеров, ты понимаешь их слабые и сильные стороны, особенно когда они у тебя яркие, каждый по-своему. У меня, например, Леонид – прекрасный оратор, спикер, его двигать вообще никуда не нужно. Скорее, там, где он появляется, это мероприятие тут же имеет уровень, левел.

Александр, он был в меньшей степени известен, потому что он давно тоже работает на рынке, давно управляет «Баркли», уже несколько лет, но не до этого было. Знаете, когда операционка, текучка, все понятно, немножко другие вопросы ты решаешь. Я посмотрела, думаю, в той же истории продвигать ты его не будешь. Например, Александр у нас очень стильный, это его. И мне было проще, я подумала, почему бы не охватить нам еще новый сегмент для нас немножко и продвинуть через лицо для аудитории такой, как говорят, немножко бомонд, или между искусством и бизнесом. Потому что все-таки давайте смотреть правде в глаза, у нас звезды – это неплатежеспособная публика, там не 100%, не все они, поэтому я там «Баркли Галлери», наверное, им не продам. Скорее, только с помощью них. Но там есть большое количество людей, которые знакомы с ними, общаются, все остальное, которые все-таки наша целевая аудитория.

И вот, например, Александра мы стали продвигать в эту сторону. Леонид Александрович – это GR, это политика.

Тимур Асланов: Опишите, как проходит ваш типичный рабочий день.

Анастасия Колупаева: Пришел, увидел, победил! Типичный рабочий день. Пришел, отработал изначально все входящие сообщения. Если честно, мой рабочий день начинается в 6 утра, как только ты берешь мобильный телефон. У тебя идет общение в WhatsApp, у тебя идет общение в мессенджере. Я, кстати, мечтаю о такой программе, которая все это дело соединит. Я понимаю, что это невозможно. Мне кажется, мечтают об этом все. Но я думаю, изобретет какая-нибудь компания типа Apple. Именно смартфон сделает, который будет сразу тебе все аккумулировать, считывать.

Тимур Асланов: Сразу в чип.

Анастасия Колупаева: Да-да. Или у нас здесь у нас будет где-нибудь в пальчике, как в будущем. Мы сразу будем рисовать, у нас здесь все появилось. Наверное, так будет. Получается, что я отслеживаю, в первую очередь, почту, когда я уже прихожу в офис. У меня прекрасные коллеги, мне наливают чашку кофе. Знают, что я не проснусь иначе. Так как боссы приходят всегда позже, у тебя есть пул времени со своей текучкой поработать. Ты отработал всю входящую почту, посмотрел все комментарии, которые нужно сделать здесь сегодня. Дальше я всегда открываю свои планы, как раз стратегии продвижения. Я дотошная, это странно. Я вроде коммуникатор, но при этом, мне кажется, в PR без структуры жить невозможно. У меня практически все планы есть в Excel-табличках. И они не на месяц, как вы понимаете. Я их стараюсь просто… Сейчас мы делаем под это CRM, просто, соответственно, уже аккумулировать и смотреть, что, например, в принципе, были планы, что на сегодняшний день на этой неделе мы должны сделать по этому объекту то-то, по этому – то-то. И дальше уже по текучке распределяешь все, что нужно, девчонок и прочее.

Вот такое. Дальше, если никаких ЧП нет, я не знаю, вышла плохая публикация или все остальное, у тебя может быть три встречи с подрядчиками. С подрядчиками, я имею в виду, это может быть агентство, которое на тебя работает. Это может быть пресса. Может быть, ты едешь на новое мероприятие. Это может быть выступление твое или спикеров твоих, когда пиарщик в любом случае должен сопровождать. Несмотря на то, что у меня есть поддержка в виде моих коллег, получается, что все-таки с ТОПами, например, работаю исключительно я. И если они у меня выступают, еду с ними я. И какая-то такая текучка регулярно прибегает – написать текст спикеру, посмотреть что-нибудь новенькое.

Понятное дело, что они прекрасно все говорят. И обычно проблем с этим не бывает, но это наша рутина, без которой просто по-другому нельзя. Написал пару текстов, убежал, сходил в театр, поплавал в бассейне. Но чаще всего я сейчас бегу домой. У меня маленький ребенок, поэтому я просто пытаюсь быстрее вырваться иногда домой, чтобы что-то успеть. И если я сегодня успела вырваться, это хорошо, потому что иногда мой день заканчивается в 12 ночи. Но у босса в 2, так что не страшно.

Тимур Асланов: Ну да, я хотел сказать, что пиарщик – понятие круглосуточное. Как часто Вам журналисты по ночам звонят? Или не звонят?

Анастасия Колупаева: Нет, журналисты не звонят. Как-то я их, наверное… Мне кажется, это просто вопрос личных границ. Например, знают, и босс знает, что мне можно написать в WhatsApp круглосуточно. Я, в принципе, всегда отвечаю сразу практически. Не важно, где я нахожусь в этот момент, в каком месте, в удобном или не очень. А журналисты это себе все-таки редко позволяют. Если что, они напишут… Если это действительно профессионал, хороший журналист, он тебе, скорее, все-таки напишет. Напишет СМС, даже если это очень срочно, если это поздно. Но либо это будет не поздно.

Понятное дело, что вопрос «поздно» - это после одиннадцати. То есть до одиннадцати ты живешь как строитель. Короче, как ремонт в доме. До одиннадцати у нас все работают круглосуточно. И по субботам, воскресеньям тоже. Естественно, это нормально, в принципе. Потому что у всех пиарщиков, если у вас такого нет, то пытаетесь вывести своего босса, если это вас не расхолаживает, конечно. Такой немножко свободный график. Но если я пришла, например, с мероприятия, вот с GQ последнего, в 5 утра, мне сложно выйти на работу в 7 и быть продуктивной и активной. Соответственно, я выспалась и пришла попозже, поэтому у меня не совсем нормированный рабочий день. И это нормально. Но все видят, босс стопроцентно увидит, если вы не дорабатываете.

Тимур Асланов: Корпоративный пиарщик и личный бренд – насколько это совместимо, насколько корректно заниматься пиарщику личным брендингом, если он представляет корпорацию?

Анастасия Колупаева: Я частично ответила, что абсолютно, стопроцентно нужен личный бренд. У нас всегда есть говорящая голова, которая несет бренд. Пиарщик, я практически уверена, это возвращаясь к вопросу о том, что будет с отраслью через 10 лет или, наверное, что происходит сейчас. Я считаю, что сейчас без этого вообще никак.

Вот смотрите, если у меня развита своя соцсеть, если у меня есть свой личный бренд, и все понимают, что вот Настя Колупаева, например, и к ней можно обращаться, если ты стопроцентно хочешь пропиарить, возьмем узко сегментированное – недвижимость. Хотя на самом деле это абсолютно не важно, в какой сфере ты работаешь, наработка контактов для человека, который в этом работает, это вообще неделя. Окей, две-три недели, чтобы уже познакомиться, вот так. Если нет, то меньше.

Соответственно, если у меня развит Facebook, то мне достаточно сделать хороший пост, сказать: «Здравствуйте! Я теперь работаю в этой компании». И все тут же будут понимать, куда обращаться, к кому, по каким вопросам и зачем. У меня, в принципе, с «Баркли» так и получилось, что я пришла на работу и в первый же день сделала немного провокационный пост. Была не очень классическая фотография. Но это мой личный Facebook, и сказала о том, что я в «Баркли». Так как в «Баркли» последние три года пиарщики менялись, как перчатки, каждый месяц, не могли они найти своего человека, который, наверное, бы хотел заниматься всем и ничем. Шутка! Но который бы просто взял огромное количество информации и все при этом обобщил, и со всеми все согласовал. Это тоже некие умения.

Получилось, что я разместила пост. И после этого я стала двигаться. Поэтому я, по большому счету, например, Facebook у меня работает, хотя это работает только в России, например, где-то за рубежом Facebook – это как «Одноклассники», скорее, то у меня Facebook – это такая Linkedln. То есть это твоя сетка, у меня там огромное количество… Что уж говорить, Тимур, мы с вами, в принципе, познакомились в соцсетях, через Facebook. То, что я увидела, я увидела сначала через группы и прочее. Вообще, что существует такая пресс-служба, что существует такой Тимур, существует ваш проект в целом. Во всех сегментах. Поэтому я считаю, что личным брендом заниматься нужно.

Тимур Асланов: С точки зрения пиарщика – да. С точки зрения корпорации, раскрученный личный бренд пиарщика, который может завтра уволиться и перейти к конкуренту, и использовать там все, что наработал, в том числе, благодаря компании.

Анастасия Колупаева: Я согласна, но здесь всегда такая пограничная история. Вот я когда вывешивала свой пост для «Баркли», там еще было непонятно, кто кому делает PR. Точнее, нет, там было понятно, что, скорее, я делаю «Баркли», потому что последние три года в информационном поле мелькали только за счет исключительно акционера компании. Это наше все, то, что называется. И сам бренд немножечко терялся, им никто не занимался. И журналисты не знали, к кому обращаться. То есть если только звонить акционеру. Все-таки журналисты – не первый эшелон, а второй. Да и первый – они немного смущаются. Это нормально, когда они звонят акционеру. Он все-таки занятой человек. Но чтобы Вы понимали, в разрезе корпорации акционер – это как президент Российской Федерации. Это достаточно крупная фигура, которая круглосуточно работает. И это ненормально, когда в зоне доступа он.

Соответственно, когда такая история, здесь не поймешь, кто кому делает плюсы. Дальше, у нас просто век такой, у нас по-другому быть не может. Понятное дело, что профессия пиарщика – это немножко серый кардинал. Ты вроде бы должен быть немножечко в тени. Но при этом, если тебя где-то заметно, если ты мелькаешь, если ты говоришь, вот смотрите, я сегодня рассказала про бренд, я рассказала про некоторые объекты, кто-то да увидит, кто-то да посмотрит, в любом случае, это, опять-таки, говорящая голова.

Просто другой вопрос – согласно ли мое руководство с тем, что я несу? Не выдаю ли я какие-то экстремальные секреты и все остальное. Здесь просто вопрос этики и уже того, как ты владеешь словом. Если ты хороший спикер, объективно хороший профессионал, то ты знаешь, что можно говорить, что нельзя говорить, у тебя все это согласовано, и тогда почему нет.

Уйдешь в другую компанию, опять-таки, если ты уйдешь с рынка, то есть из одной компании в другую, таких перебежчиков не все любят. Это иллюзия, что ты придешь к конкуренту и также будешь успешно там работать. Да нет, на самом деле если ты убежал отсюда, перебежал к конкуренту, значит, скорее всего, есть шанс, что тебя больше конкуренты уже не позовут, если ты там тоже не задержишься.

А если это другой рынок и другой сегмент, то все-таки у нас не так много пересечений. Потому что и журналисты, и пресса – их такое количество. Первый эшелон, его по пальцам одной руки можно весь перечислить. На каждый, в принципе, сегмент есть люди, которые с ними работают. Поэтому на наш век точно хватит. Я этого бы не боялась. Я считаю, что за этим, в принципе, будущее, и все начинается сейчас с личности.

Человек будет с возрастом и со временем, мне кажется, выбирать себе круг (это сейчас уже происходит) того, что он смотрит, того, что он выбирает, тех людей, которые ему нравятся, он с ними общается. Все будет на этом завязано. Не знаю, может быть, в какой-то момент уже появится, через телевидение можно будет передавать запахи и прочее. И тогда это будет новый левел. Почему нет?! Мне кажется, в эту сторону все развивается. Я так думаю.

Тимур Асланов: Какие 5 советов Вы бы дали человеку, который сегодня делает только первые шаги в карьере пиарщика?

Анастасия Колупаева: Не врать… Вы знаете, я бы, наверное, общечеловеческие больше предложила советы, потому что не важно кто ты - пиарщик или нет… Ты, в первую очередь, человек. Поэтому я бы начинала с того, что: «Никогда не ври себе и своему боссу, если ты будешь работать».

Тимур Асланов: А журналистам?

Анастасия Колупаева: И журналистам тоже. Я вообще считаю, что ты счастливый человек, если ты себе можешь позволить выбирать. Второе, вытекающее из этого: «Будь свободным в своих решениях, не бойся». Знаете, может быть, конечно, так нельзя говорить, но у нас сейчас такой рынок, работу можно найти всегда. Если ты свое дело любишь, не на кого-то… Как у меня говорит бабушка: «Ярмо на шею ты всегда себе найдешь». Если не на кого-то, то на себя ты точно будешь работать. Поэтому можно поискать своих людей, близких тебе по духу. Поэтому да: «Не ври себе и окружающим. Будь свободным, люби людей. Они умеют удивлять. Больше читай, будь креативным!»

Чтение – это как новый инструмент, это поможет. Я убеждена, что чтение действительно развивает мышление, креатив и все остальное. И от этого сейчас все уходят, все переходят на визуализированный контент. Это проще, это доступнее. Но для того, чтобы у тебя как-то правильно внутри черепной коробочки работало, как мне кажется, появлялись новые идеи, нужно очень много читать. Без этого никак. Вот так, наверное.

Тимур Асланов: Спасибо большое за беседу!